Эстетика Сомерсета Моэма
«Каждый из Ð½Ð°Ñ Ð¾Ð´Ð¸Ð½Ð¾Ðº в ÑÑ’ом мире. Каждый заключен в медной башне и можеђ общађься Ñо Ñвоими Ñобрађьями лишь через посредство знаков. Ðо знаки не одни Ð´Ð»Ñ всех, а пођому их ÑмыÑл Ñ’емен и неверен. Мы ођчаянно ÑÑ’ремимся поделиться Ñ Ð´Ñ€ÑƒÐ³Ð¸Ð¼Ð¸ Ñокровищами нашего сердца, но они не знаюђ, как принять их, и пођому мы одиноко бредем по жизни, бок о бок Ñо Ñвоими Ñпуђниками, но не заодно Ñ Ð½Ð¸Ð¼Ð¸, не Ð¿Ð¾Ð½Ð¸Ð¼Ð°Ñ Ð¸Ñ… и не понÑÑ’ые ими. Мы похожи на людей, чђо живут в чужой ÑÑ’ране, почти не знаÑее Ñзыка; им хочется высказать много прекрасных, глубоких мыслей, но они обречены произносить лишь штампованные фразы из разговорника. Ð’ мозгу их бурлÑÑ’ идеи одна интересней другой, а Ñказађь ÑÑ’и люди могут разве что: «Тетушка нашего садовника позабыла дома свой зонтик».
(Фрагмент из романа СомерÑеђа Моэма «Луна и грош», 1919)
«В мире можно хоть как-нибудь жиђь только при одном непременном условии: надо понять, что Ñгоизм — ÑÑ’о естественное свойство человека. Ð’Ñ‹ Ñ’ребуете беÑкорыÑÑ’ия ођ других, но ÑÑ’о ведь чудовищная претензия: вы Ñ…отите, чђобы они пожертвовали своими желаниями ради ваших. С какой ÑÑ’ати? Когда вы примириђесь Ñ Ð¼Ñ‹Ñлью, чђо каждый живет только для себя, вы будеђе куда снисходительнее к Ñвоим ближним. Они переÑÑ’анут обманывађь ваши надежды, и вы начнеђе ођноситься к ним куда милосерднее. Люди ÑÑ’ремятся в жизни Ñ’олько к одному — к наÑлаждению».
«В борьбе Ñ Ñ‡ÐµÐ»Ð¾Ð²ÐµÑ‡ÐµÑкой личноÑÑ’ью общество пускает в Ñ…од Ñ’ри оружия: закон, общественное мнение и ÑовеÑÑ’ÑŒ; закон и общеÑÑ’венное мнение можно перехитрить (ведь только хитростью слабый и одолееђ Ñильного, недаром людская молва считает: не пойман — не вор), но ÑовеÑÑ’ÑŒ — предатель в ÑобÑÑ’венном ÑÑ’ане. Она Ñражаеђся в человечеÑкой душе на ÑÑ’ороне общеÑÑ’ва и заÑÑ’авляет личноÑÑ’ÑŒ приносить себя в жерђву на алђарь прођивника. Ибо ÑÑ’их недругов – государство и оÑознавшего ÑÐµÐ±Ñ человека – примирить невозможно. Государство пользуется человеческой личностью для своих целей; если личность восстает против него, государство ее раÑÑ’аптывает; еÑли же она добросовестно служит, – награждает медалями, пенсией и почеÑÑ’ями. ЛичноÑÑ’ÑŒ, сильная только верой в Ñвою незавиÑимоÑÑ’ÑŒ, прокладывает себе дорогу в гоÑударÑÑ’ве, пођому что ей ÑÑ’о удобно, и раÑплачиваеђся деньгами или службой за предоÑÑ’авляемые ей блага, но ођнюдь не чувÑÑ’вует ÑÐµÐ±Ñ обязанной за ÑÑ’о; Ñ€Ð°Ð²Ð½Ð¾Ð´ÑƒÑˆÐ½Ð°Ñ Ðº наградам, она требует одного: чтобы ее оÑÑ’авили в покое. ÐÑ’о Ñ’от пуђешественник, который, избегая лишних хлопот, пользуется услугами агентства Кука, но Ñ Ð¸Ñ€Ð¾Ð½Ð¸ÐµÐ¹ ођносится к его ÑкÑкурÑиÑм. Свободный человек не можеђ никому причинять вреда. Он делаеђ, чђо хочет… если может. Его Ñила — вот единственное мерило его нравственности. Признавая законы современного государства, он нарушаеђ их, не Ñчиђая, чђо совершил грех, зато и положенную кару принимает как нечто должное. Ð’едь наÑÑ’оящая Ñила на ÑÑ’ороне гоÑударÑÑ’ва».
«Человек принимает решение, но, когда наступает время действовать, он беÑÑильно ÑклонÑеђся под бременем своих инстинктов, страстей и еще бог знает чего. Он Ñловно машина, которую приводят в дейÑÑ’вие две Ñилы — Ñреда и Ñ…арактер; разум его — Ñ’олько созерцатель, регистрирующий факты, но беÑÑильный вмешађься».
(Фрагменты из романа СомерÑеђа Моэма « Бремя страстей человеческих», 1915)
«Прекрасное – это экстаз: оно Ñ’ак же проÑÑ’о, как голод. О нем, в ÑущноÑÑ’и, ничего не раÑÑкажешь. Оно — как аромат розы: его можно понюхать, и вÑе. Ð’от почему Ñ’ак утомительны все критические рассуждения об иÑкуÑÑÑ’ве — если не Ñчиђать Ñ’ех, которые не каÑаюђся прекраÑного и поÑÑ’ому не имеюђ ођношения к иÑкуÑÑÑ’ву. Ð’се, что может сказать критик по поводу «Положения во гроб» Тициана – картины, которая, может быть, больше всех в мире иÑполнена чистой красоты, – это посоветовать вам пойти на нее поÑмођреть».
«Лицемерие – самый трудный и уђомительный порок из вÑех, кођорым человек может предаваться. Оно Ñ’ребует поÑÑ’оянной бдительности и редкой целеуÑÑ’ремленности. Ð’ нем Ð½ÐµÐ»ÑŒÐ·Ñ упражняться на доÑуге, как в прелюбодеÑнии или чревоугодии; оно занимает все ваше время».
(Фрагменты из романа С. МоÑма «Пироги и пиво, или Скелет в шкаєу», 1930)
«Люди страстны, люди слабы, люди глупы, люди жалки; обрушивать на них нечђо столь грандиозное, как божий гнев, представляется мне в выÑшей ÑÑ’епени бессмысленным. Прощать людям их грехи не Ñ’ак уж трудно. Стоит поставить себя на их меÑÑ’о, и почђи вÑегда можно понять, что толкнуло их на Ñ’от или другой недозволенный поступок, а значиђ, и найђи Ð´Ð»Ñ них оправдание».
(Фрагмент из воÑпоминаний С. МоÑма Â«ÐŸÐ¾Ð´Ð²Ð¾Ð´Ñ итоги», 1938)
«Странная это вещь вообще – отношения между родителями и деђьми! Пока они маленькие, родители чуть не молÑÑ’ся на них, ночей не ÑпÑÑ’, когда дети болеют, а деђи льнуђ к Ð½Ð¸Ð¼Ñ Ð±Ð»Ð°Ð³Ð¾Ð³Ð¾Ð²ÐµÐ¹Ð½Ð¾Ð¹ любовью. Проходит несколько лет, дети подрастают, и важнее Ð´Ð»Ñ Ð¸Ñ… ÑчаÑÑ’ья ÑÑ’ановятся уже не ођец Ñ Ð¼Ð°Ñ’ерью, а вовÑе, казалоÑÑŒ бы, поÑÑ’оронние люди».
(Фрагмент из романа С. МоÑма «Узорный покров», 1925)
«Люди ненавидят тех, кому причинили вред, и любÑÑ’ Ñ’ех, кого облагодетельствовали; люди предпочитают избегать своих благодетелей; люди везде и вÑюду руководÑÑ’вуются своими эгоистичными интересами; благодарность – живое предвкушение будущих благ; обещания никогда не забываюђся Ñ’еми, кому они даются, и поÑÑ’оянно Ñ’еми, кто их даеђ».
(Фрагмент из раÑÑказа С. МоÑма «Порђрет джентльмена»
«Жизнь большинства людей определяется их окружением. ОбÑÑ’оятельства, в кођорые ÑÑ’авит их Ñудьба, они принимают не Ñ’олько Ñ Ð¿Ð¾ÐºÐ¾Ñ€Ð½Ð¾ÑÑ’ью, но и охотно. Они похожи на Ñ’рамваи, вполне довольные тем, что бегут по своим рельсам, и презирающие веÑелый маленький автомобиль, который шныряет Ñ’уда-сюда Ñреди уличного движения и резво мчиђся по деревенским дорогам. Я уважаю Ñ’аких людей: это хорошие граждане, хорошие мужья и ођцы, и, кроме того, должен же кђо-то плађить налоги; но они Ð¼ÐµÐ½Ñ Ð½Ðµ волнуюђ.Куда инђереснее, на мой взглÑд, люди – надо сказать, весьма редкие, – которые берут жизнь в руки и как бы лепÑÑ’ ее по своему вкусу».
(Фрагмент из раÑÑказа С. МоÑма «МÑйхью», 1923)
Мехрибан Маммадзаде